Все права на представленное произведение "Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал" принадлежат Чернецкой Надежде как автору. Любое копирование, или распространение, или публикация: как в целом так и по частям без согласия автора, влекут за собой нарушение авторских прав согласно законов Российской Федерации
17
Дверь отворилась, и я увидел перед собой молодую девушку лет
двадцати двух с приятными, но немного мелкими чертами лица и
белыми вьющимися волосами, уложенными в аккуратную прическу.
Эти светлые волосы, мило завивающиеся у висков, естественный
румянец на щеках и платье яркого голубого цвета подчеркивали
ее молодость и крепкое здоровье. В ее юном, свежем и нарядном
облике мне сразу бросился в глаза удивительной красоты
медальон на ее шее.
- Мисс Сьюзен Симпсон? – спросил я.
- Да, - ответила она несколько удивленно, - это я.
- Доброе утро, мисс Симпсон. Мое имя Шерлок Холмс. Я здесь по
просьбе мисс Элен Лайджест, и мне бы хотелось поговорить с
вами.
Мисс Симпсон едва заметно кивнула, пока я говорил, а потом
отступила назад, приглашая за собой в дом:
- Проходите, сэр. Еще только утро, и поэтому я не ожидала…
Проходите сюда, пожалуйста. Да, в эту гостиную, сэр.
Я последовал за ней и занял предложенное место в маленькой
старомодной гостиной. Наверное, миссис Уолтер, у которой
девушка снимала жилье, не стремилась к переменам, а мисс
Симпсон не решалась самостоятельно что-либо изменить в
обстановке.
- Чем я могу быть вам полезна, мистер Холмс? – спросила она,
садясь напротив меня.
- Возможно, вы поможете, если ответите на несколько вопросов.
Но прежде скажите мне, мисс Симпсон, вы знали, что я приду к
вам?
- Знала? Откуда мне было знать об этом?
- Может быть, кто-то предупредил вас. Мне показалось, вы
ожидали моего прихода позже и поэтому удивились.
Сьюзен заметно смутилась, и ее щеки еще больше порозовели:
- Что ж, вы правы, я действительно немного удивилась, потому
что… Впрочем, к чему скрывать? Тут скрывать нечего! Словом…
да, один близкий человек предупредил меня, что вы придете
сегодня, скорее всего ближе к вечеру. Я только не понимаю,
как я могу помочь леди Элен, которую вы представляете.
- Об этом в свою очередь. Я сразу хочу сказать вам, мисс
Симпсон, что я лицо неофициальное и не имею никакого
отношения к полиции. Я представляю мисс Лайджест и…
- Вы ее адвокат?
- Что-то в этом роде. Но я не просто защищаю интересы мисс
Лайджест – я защищаю интересы правосудия и поэтому веду
независимое расследование произошедшей трагедии. Вы понимаете
меня? Отлично. Не секрет, что это дело чрезвычайно запутанное
и не лишенное противоречий, и поэтому я собираю сведения от
самых разных людей, зачастую не имеющих прямого отношения к
убийству. Так что вам не стоит беспокоиться, мисс Симпсон –
мы с вами поговорим о некоторых вещах, которые кажутся мне
существенными, вы ответите на вопросы, если сочтете это
приемлемым для вас, и тогда, кто знает, возможно, что-то
станет яснее.
- Мне нечего скрывать, сэр, и я расскажу вам все, что вас
интересует, хотя и знаю наверняка, что вы впустую тратите
время – я сообщу вам все то, что знает любой местный житель.
- У меня есть причины возлагать некоторые надежды именно на
вас, мисс Симпсон, потому что я получил очень лестные отзывы
о вас от некоторых людей.
- Кто именно рассказал вам обо мне, сэр?
- Мистер Гриффит Флой. Не далее как вчера я беседовал с ним,
и он сказал, что я могу поговорить также с вами, если захочу.
Он и дал мне ваш адрес.
Сьюзен кивнула.
- Насколько я знаю, - продолжил я, - вы близкий друг мистера
Флоя и неплохо его знаете, не правда ли?
- Это вам сказала леди Элен? – спросила Сьюзен настороженно.
- Нет, так мне рекомендовал вас сэр Гриффит.
Сьюзен улыбнулась, пытаясь загладить свой не слишком
любезный тон.
- Что ж, это правда, сэр, - сказала она, - мы с мистером
Флоем давно знакомы. Мне всегда было приятно его общество.
- Видите ли, мисс Симпсон, мистер Флой интересует меня как
непосредственный участник трагедии. Однако он сын покойного
сэра Чарльза, и поэтому я из этических соображений не могу
задавать ему некоторые вопросы сейчас, когда следы несчастья
еще так свежи… Вы понимаете?
- О, да!
- Вот почему я хотел бы кое-что узнать о нем у вас как его
друга. Теперь я вижу, мисс Симпсон, что вы не откажетесь
рассказать мне то, что я попрошу, при условии, разумеется,
что мои вопросы не будут затрагивать неприятных для вас тем.
- Да, я готова помочь вам, сэр.
- Как давно вы знакомы с мистером Гриффитом Флоем?
- Уже чуть больше трех лет. Мы познакомились почти сразу же
после того, как он приехал из Соединенных Штатов.
- Где вы познакомились?
- В трактире, где я работаю.
- И с тех пор продолжается ваша дружба?
- Да, мы видимся, разговариваем, делимся своими бедами и
радостями. Иногда я помогаю мистеру Флою переписывать его
бухгалтерские книги, потому что их секретарь уволился полтора
года назад, и они не могли найти нового…
- Сэр Гриффит никогда не обижал вас?
- Что вы?! Он очень тактичный и благородный человек! Он
всегда заботливо относился ко мне.
- Он помогает вам деньгами?
- Иногда, - ее щеки снова запылали, и я почувствовал, что мне
импонируют ее непосредственность и наивность.
- Вы говорите, вы делитесь и личными проблемами?
- Да, мы доверяем друг другу.
- Тогда вы, конечно, многое знаете об отношениях мистера Флоя
и мисс Лайджест?
Сьюзен не сумела скрыть волнения:
- Между мистером Флоем и леди Элен нет никаких отношений! Они
связаны только делами, которые раньше вели их семьи!
- Простите, мисс Симпсон, если этот вопрос показался вам
неприятным, - сказал я мягко, - однако я не понимаю вашего
раздражения: я уверен, что в любом случае любовь сэра
Гриффита к мисс Лайджест не испортила бы вашей с ним дружбы.
Сьюзен ничего не ответила и посмотрела в сторону. Заметив
нервозность в ее руках и тревожный блеск в глазах, я понял,
что долго этой пытки она не выдержит.
- Скажите, мисс Симпсон, - продолжил я, - что вы думаете о
слухах, будто мистер Флой снова собирается сделать
предложение мисс Лайджест?
- Мне все равно… Но это неправда!
- Почему вы так думаете?
- Потому что я знаю – он ее не любит!
- А вы знаете, кого он любит на самом деле?
Ее дыхание стало прерывистым от сдерживаемого волнения:
- Он… он, наверное, никого не любит!
- Ну, возможно, слухи все же не так лживы, но мистером Флоем
в его попытках завоевать мисс Лайджест движет что-то другое.
Стремление увеличить свое состояние, например.
- Нет! Я вам уже сказала, что он не способен на такое!
- Это только предположение.
- Прошу вас больше не делать таких предположений!
- Хорошо, мисс Симпсон, - согласился я, - не будем больше об
этом. Скажите, вы ведь знаете о поездке сэра Гриффита в Йорк?
- Да, знаю.
- И вы знаете, что он вчера вернулся?
- Да, он уже навестил меня вчера вечером.
- Он был у вас? Весьма вежливо с его стороны! В котором часу
это было?
- Он приехал около восьми. Мы вместе пообедали.
- А вы не знаете, когда пришел поезд, на котором он вчера
вернулся?
- Знаю! Я заранее узнавала на станции расписание прямых и
перекладных экспрессов. Поезд прибыл в половине второго. Это
совершенно точно!
- О, мисс Симпсон! Вот вы уже и помогли мне – я вчера
встретил сэра Гриффита днем в Грегори-Пейдж и, представьте,
забыл спросить его о времени приезда! Даже мисс Лайджест…
Господи! Мисс Симпсон, что с вами?
Она закрыла лицо руками и разразилась рыданиями так горько
и мучительно, что я пожалел о своей жестокости. Я прикоснулся
к ее руке, стараясь немного облегчить ее страдания.
- Не плачьте, Сьюзен, - сказал я, - постарайтесь взять себя в
руки и успокоиться! Вы слышите меня? Постарайтесь
успокоиться. Вот так! Расскажите мне лучше, что происходит на
самом деле. Расскажите мне все – и вам сразу станет легче.
- Я люблю его, мистер Холмс! – проговорила она сквозь слезы.
– Я безумно люблю его, люблю так, как никогда не любила ни
одного другого мужчину!..
- А он? Сьюзен, он любит вас?
- Я… я не знаю! Раньше он любил меня, я знаю это! Но теперь
он, наверное, просто жалеет меня… Я так его люблю, а он… он
все равно идет в ее дом! Он ходит к ней даже теперь, когда
она убила его отца!.. Она околдовала его! Что мне делать?!
Боже мой, что мне делать?.. – она снова заплакала навзрыд.
- Мистер Флой и теперь не порвал с вами любовных отношений,
Сьюзен?
- Нет.
- Почему же вы сами не сделаете этого, если он обманывает
вас?
- Порвать с ним? Как я могу? Я люблю его! Он для меня
единственный мужчина! Я не могу!.. – она продолжала плакать.
- Прошу вас, Сьюзен! Это мистер Флой предупредил вас о том,
что я приду с расспросами?
- Да, он сказал, что вы, вероятно, придете и станете
спрашивать о нем, обо мне и о леди Элен.
- Он просил не говорить о чем-то? Прошу вас, отвечайте,
Сьюзен!
- Нет-нет! Гриффит велел рассказать все как есть.
- Он так сказал?
- Да. Он сказал мне: “Сьюзен, если придет мистер Шерлок Холмс
и станет задавать вопросы, не лги ни в чем и расскажи ему всю
правду”.
- Кроме того, что между вами и сейчас существует любовная
qbg|?
- Нет, он не говорил этого, но он никогда не рассказывал
никому о нас, и я знала, что у него есть причины скрывать это
– он ведь мужчина из благородного рода… Я сама решила
скрывать, что люблю его. Господи, как я его люблю!.. А он
встречается с ней, она нужна ему! Он и теперь сразу поехал к
ней, а лишь потом ко мне!
- Успокойтесь, Сьюзен, прошу вас!
- Вы спрашивали, что я знаю об их отношениях. Я ничего о них
не знаю! Я не знаю и не понимаю, что связывает их: если
Гриффит любит ее, а она его, то зачем он приходит ко мне?..
Если он не любит ее, то зачем приходит к ней?.. И почему леди
Элен ведет себя так странно?.. Что ей от него нужно?
- Вы верите, что это она убила его отца?
- Да, это она! Я уверена, что это она! Она очень жесткая
женщина и всегда делает то, что выгодно ей.
Я не был удивлен ответом – ревность этой девушки застилала
ей глаза и рассудок.
- Вы знаете, где был мистер Флой в час, когда трагически
погиб его отец? Говорите правду, Сьюзен!
- Да, знаю, он был здесь, в этом доме, - она продолжала
всхлипывать и вытирать лицо платком, - у нас было свидание.
- Встреча была условлена заранее?
- Нет, Гриффит пришел неожиданно.
- В котором часу он пришел? Сосредоточьтесь, Сьюзен – это
очень важно!
- Он пришел еще до девяти.
- Вы уверены в этом?
- Я могу поклясться! Было где-то десять минут до девяти.
Гриффит нашел меня в саду – я собирала цветы для букетов. Он
подошел, и мы забыли о времени… Мы долго разговаривали… Это
был прекрасный вечер! А потом я заснула на своем шезлонге.
- Вы заснули?
- Ну да, мы выпили немного вина.
- А когда вы проснулись, Гриффита уже не было?
- Он ушел. Написал записку, что не хотел меня будить, и
положил ее мне в руку вместе с букетом ромашек.
- Было уже поздно?
- Да, почти одиннадцать. Я проснулась от холода.
- Вы сами угощали Гриффита вином, Сьюзен?
- Нет, это он предложил выпить и сам сходил в дом за бордо.
- Сколько вы выпили?
- Наверное, больше, чем мне самой показалось – силы быстро
оставили меня.
- Вы сами наливали себе?
- Нет, все делал Гриффит.
- А где была миссис Уолтер все это время?
- Спала в своей комнате. Она очень рано ложится.
- Значит, она не может подтвердить ничего из того. что вы
говорите?
- Конечно, не может. Она уже давно почти ничего не видит и не
слышит.
- Понятно. Скажите, Сьюзен, в Гриффите не было ничего
странного в тот день? Вы не заметили в нем волнения, тревоги,
может быть, нервозности?
- Пожалуй, нет. Разве что он был более страстен и ласков, чем
все последнее время, много говорил о нашем будущем. Я давно
его таким не видела. В такие моменты я почти уверена, что он
любит меня не меньше, чем я его!
- Гриффит говорил что-нибудь о том, где он был до того, как
g`xek к вам?
- Что-то говорил…
- Прошу вас, Сьюзен, попытайтесь вспомнить!
- Да, он сказал, что шел из “Серебряного быка”, и что ему не
хочется сразу идти домой, так как с отцом в этот день вышла
небольшая размолвка.
- Он сердился на отца?
- Нет, он говорил, что после нашей с ним встречи собирается
пойти и мирно поговорить с ним. К сожалению, это было уже
невозможно… Потом он рассказывал мне, что у ворот Голдентрила
встретил полицейскую процессию и арестованную леди Элен и
тогда узнал обо всем…
- Об этом я знаю. Когда вчера Гриффит был у вас и
предупреждал насчет моего возможного визита, он говорил что-
нибудь о том, что вы должны говорить, если я спрошу о дне,
когда погиб его отец?
- Да. Он сказал, что если речь зайдет о дне гибели сэра
Чарльза, я должна рассказать правду.
- То есть о том, что он провел это вечернее время у вас?
- Да.
- Он просил о чем-то умолчать или что-то особо подчеркнуть?
- Нет, мистер Холмс. Он сказал говорить все так, как было на
самом деле. Правда, наверное, он имел в виду, что я скажу
вам, что то свидание тоже было дружеским.
Она стала вытирать глаза, и я получил прекрасную
возможность рассмотреть ее медальон. Сьюзен производила
впечатление простой, но тщательно следящей за своей
внешностью девушки, и было заметно, что ее быт несколько
превышает ее реальный заработок, должно быть, благодаря
финансовой помощи Гриффита Флоя. Однако золотой медальон
овальной формы с тонким ободом из бриллиантов и изумрудов
мог бы достойно украсить шею даже леди из высшего света и
потому так явно контрастировал с обликом провинциальной
официантки, пусть даже такой миловидной, как Сьюзен.
- Скажите мне еще одно, Сьюзен, - сказал я, когда она
окончательно успокоилась и посмотрела на меня покрасневшими
от слез глазами. – Откуда у вас это украшение?
Она инстинктивно прикрыла медальон рукой.
- Это подарок.
- От Гриффита, я полагаю?
- Да. Он подарил мне его как раз в тот злополучный для него
день…
- Что?! Он подарил его вам в тот самый день, когда был убит
его отец? Вечером десятого августа?
- Да, в тот самый день.
- Как он объяснил подарок?
- Разве подарки надо как-то объяснять? Преподнес его, чтобы
порадовать меня после долгой разлуки… Ведь он ездил куда-то.
- Он просил вас что-то сделать взамен?
- Разумеется, нет. Просто подарил и все!
- Он и раньше дарил вам подарки?
- Конечно, и не раз. Гриффит очень щедр.
- Вас не затруднит показать что-нибудь?
- Нет, если вам угодно.
Она достала из шкафа шкатулку и протянула ее мне. В
шкатулке лежало ожерелье. Я рассмотрел его, но и одного
взгляда было достаточно, чтобы понять, что даже десять таких
ожерелий вряд ли стоят хотя бы одного камня на ободе
медальона. Однако для Сьюзен, по-видимому, между подарками
Гриффита не было особой разницы – они были все одинаково
dnpnch ей, и поэтому она быстро забрала у меня шкатулку с
ожерельем, а медальон заботливо спрятала под воротник платья,
явно не желая продолжения расспросов на эту тему.
Я поблагодарил Сьюзен и попросил ее ответить еще на
несколько вопросов, однако ее ответы ничего мне не дали, и я
собрался уходить.
Когда я уже стоял в дверях, надевая шляпу, она вдруг
тронула меня за локоть.
- Послушайте, мистер Холмс, - сказала она, смущенно комкая
платок, - я хочу попросить вас не говорить Гриффиту, что я
призналась вам в том, что касается наших отношений. Я знаю,
что, хотя он и не просил меня это скрывать, ему будет
неприятно, что я злоупотребляю его расположением. Обещайте
мне, что не расскажете ему!
- Разумеется, я ему не скажу, - ответил я, - но вы, Сьюзен,
на досуге подумайте над тем, не слишком ли много вам
приходится скрывать и стоит ли это того, что вы получаете
взамен?.. До свидания.
Элен расположилась в гостиной на диване. Она читала
письмо, и еще до того, как я увидел уже знакомую мне голубую
бумагу, я не сомневался, что это очередное письмо от лорда
Гленроя. То, что я сравнительно часто видел, как она получает
или читает эти письма, не могло быть простым совпадением –
очевидно, она получала их гораздо чаще, чем это было доступно
для моих глаз. Однако я ни разу не видел, чтобы она писала
или отправляла ответ. Элен, безусловно, заметила мой интерес
к своей корреспонденции, и она, чувствуя мое внимание к этой
очередной ее тайне, никогда не заговаривала об этом. Я был
уверен, что она не хотела ничего мне рассказывать и заранее
заготовила ответ на случай моих расспросов, поэтому я не
досаждал ей ими.
- А, мистер Холмс! – сказала она, складывая письмо втрое и
обращая на меня полный ожидания взгляд. – Я, признаться,
полагала, что вы, по своему обыкновению, вернетесь не раньше,
чем к обеду.
- Сегодня, как видите, вышло иначе.
- У вас не слишком веселый вид, - заметила она.
- Скорее озадаченный.
- Может быть, хотите кофе? Я попрошу Келистона, и он
приготовит его для нас с вами.
- Да, пожалуй.
Через несколько минут дворецкий вручил нам по чашке с
ароматным и горячим напитком.
- Случилось что-то неприятное, мистер Холмс? – спросила Элен,
выдержав тактичную паузу.
- Нет, мисс Лайджест, - ответил я, - ничего не произошло.
Она открыла было рот, чтобы спросить о чем-то еще, но
встретив мой холодный тон, передумала и промолчала. Между
нами как-будто выросла прозрачная стена, через которую можно
было видеть все, но которая не допускала излишней теплоты, и
я с удовольствием подумал, что эту стену я создал
собственноручно. В самом деле – мои отношения с этой женщиной
зашли уже слишком далеко.
- Вы хотите спросить меня о Сьюзен, мисс Лайджест? – сказал я
после непродолжительного молчания. – Я был у нее и узнал кое-
что новое, но все эти сведения еще требуют тщательного
анализа и в настоящий момент, признаюсь, не совсем для меня
ясны.
В ее взгляде легко читалось беспокойство. Должно быть, мое
wpeglepmne к ней внимание вошло в список ее привычек, и
теперь она недоумевала, по какой причине ей доставляют
дискомфорт. Я снова испытал нечто вроде злорадства и
самодовольства, словно убедился в том, что могу быть сильнее
собственных чувств и желаний.
- Мисс Симпсон, наверное, взяла с вас слово никому не
сообщать о том, что она рассказала. Верно, мистер Холмс?
- Нет, неверно. Она лишь просила не пересказывать наш
разговор сэру Гриффиту.
- Но я все равно думаю, что многое из сказанного не
предназначается для моих ушей.
- Возможно, вам просто будет неприятно это слышать.
- О, вы забываете, мистер Холмс, что меня интересует прежде
всего моя свобода, а не то, что говорят обо мне трактирные
официантки.
- Ну, в таком случае я скажу вам, что Сьюзен Симпсон
подтвердила алиби Гриффита Флоя.
- Почему-то меня это не удивляет, - усмехнулась Элен.
- Сьюзен сказала, что у них было свидание.
- Даже так?
- Сначала она пыталась что-то говорить о дружбе, но потом не
выдержала и призналась, что любит его. Вы оказались правы,
она совершенно лишена здравого смысла в том, что касается
Гриффита.
На лице Элен появилось язвительное выражение:
- Уж не я ли корень всего зла?
- Именно вы, мисс Лайджест, - ответил я, сдержанно
улыбнувшись, - Сьюзен уверена, что вы удерживаете мистера
Флоя и манипулируете им в своих целях.
- А он, конечно, невинный агнец. Ну еще бы!
- Сьюзен действительно считает его своеобразной жертвой ваших
амбиций, его собственной благородной крови и прочих внешних
обстоятельств.
- Она очень ревнива?
- Похоже, что да.
- И она из ревности мстит мне, подтверждая алиби мистера
Флоя?
- Нет. Самое удивительное, что мне удалось выяснить, это то,
что Сьюзен Симпсон говорит правду.
- Что?! Какую, к черту, правду?
- То есть она не лжет в своих показаниях, а искренне уверена
в то, что Гриффит Флой был у нее именно в интересующие нас
часы.
- Откуда вы знаете, что она не лжет?
- Если бы вы видели ее наивность, ее попытки скрывать
очевидные вещи, ее слезы, вы бы тоже не сомневались в этом.
Или же она первоклассная актриса и способна на самые
изощренные интеллектуальные маневры, и мы напрасно ей в этом
отказали, но лично я в этом сильно сомневаюсь.
- Но как такое может быть? Выходит, вся наша стройная теория
о мистере Флое рушится в одночасье?
- Совсем не обязательно. Согласитесь, даже самой влюбленной и
снисходительной женщине вряд ли понравится, что любимый
мужчина регулярно посещает другую женщину, кстати, гораздо
более красивую и несравненно более состоятельную. Ревность
Сьюзен давно уже более чем очевидна, однако Гриффит не
проявляет ни малейшего беспокойства на предмет того, что в
любой момент страстная любовь его пособницы может обернуться
местью за предполагаемую измену. Это доказывает, что он никак
не зависит от Сьюзен и что Сьюзен сама уверена, что говорит
op`bds. Я думаю, Гриффиту Флою каким-то образом удалось
убедить Сьюзен в том, что он был у нее именно в то время,
когда его отец получил удар ножом в грудь. Таким образом,
мистер Флой получил самое что ни на есть надежное алиби и не
попал при этом в зависимость от влюбленной в него женщины –
он свободен и ничего ей не должен, кроме, разве, того, что
был бы должен джентльмен, соблазнивший женщину и использующий
ее самым бессовестным образом.
- Как можно было ее в этом убедить? Попробуйте доказать мне,
что сейчас только двенадцать часов, а не половина второго!
- Вероятно, он предпринял что-то особенное. Отдельные моменты
его действий вполне ясны: во-первых, их со Сьюзен свидание
прошло в саду, а не в доме; во-вторых, он поил ее вином, и
она в конце концов заснула на садовом шезлонге; ну и в-
третьих…
- Что в-третьих?
- Не знаю… В-третьих, он сделал что-то, окончательно
убедившее ее, что их встреча началась еще до девяти часов.
- Что это могло быть?
- Если бы я знал, мисс Лайджест, я непременно сказал бы вам,
но пока я говорю лишь то, что полученные данные требуют
тщательного анализа.
Элен прикусила язык и молча поставила на столик пустую
чашку. Мое поведение было естественно, даже слишком
естественно, и только она могла почувствовать произошедшую
перемену. Она явно пребывала в некотором замешательстве, но
мне было все равно, и я ликовал этой своей безразличности,
как человек, внезапно лишенный сомнений…
- Кстати, - сказал я, и она медленно повернула голову в мою
сторону, - я забыл вас спросить. Ради всего святого, мисс
Лайджест, почему вы раньше не сказали мне, что накануне
убийства Гриффит Флой вернулся из дальней поездки?
Она пожала плечами:
- Вы не спрашивали меня, а сама я и не думала, что это может
иметь какое-либо значение, и вообще не вспоминала об этом.
Да, он действительно вернулся из поездки на запад
Великобритании. Это что-то меняет?
- Пока не знаю, но то, что мистер Флой пытался умолчать об
этом, невольно заставляет обратить внимание на эту
подробность.
- Не представляю, какое значение может иметь эта его поездка
- сказала Элен с едва уловимой издевкой.
- Я тоже пока не представляю, но чутье подсказывает мне, что
определенно она имеет его.
- Что вы намерены предпринять в ближайшее время, мистер
Холмс?
- Напишу и отправлю срочной почтой несколько посланий в
Лондон. Думаю, к завтрашнему вечеру, мисс Лайджест, я смогу
не только дать полное объяснение всех событий, но и
предложить конкретные действия.
- Это впечатляет, - ее глаза источали ледяной блеск.
- Не думаю – прошло столько времени! Вы, я надеюсь, не
против, если придется пригласить Лестрейда в Грегори-Пейдж?
- Разумеется, не против. Здесь стало довольно скучно в
последнее время.
Я поднялся с кресла и собрался уходить, но Элен за моей
спиной зашуршала газетами.
- Что-то еще, мисс Лайджест?
Она подняла брови:
- Нет, благодарю вас, мистер Холмс, вы меня уже достаточно
opnhmtnplhpnb`kh. Я узнала даже больше, чем предполагала…
Желаю хорошо провести день.
- И вам того же.
18
Следующий наш разговор состоялся за обедом. После всех своих
дел я отдыхал в столовой, и Элен появилась там с боем часов.
Облаченная в изящное темное платье с белым воротником, как
всегда корректная и полная холодной любезности, она
приветствовала меня.
Произошедшую в ней перемену мог заметить только я.
Исчезла всякая обособленность, которую Элен подчеркивала в
общении со мной, и теперь переводимый на меня взгляд ее синих
глаз ничем не отличался от того, который получал дворецкий,
подававший нам еду. Вместе с той теплотой, которую она
выказывала по отношению ко мне, вместе с особой близостью,
возникшей между нами за прошедшее время, сейчас исчезло и
легкое замешательство. Ее красивое лицо не выражало ровным
счетом ничего, кроме живого и естественного внимания – она
словно не нуждалась в том, чтобы защищаться.
Келистон медленно и аккуратно раскладывал блюдо по
тарелкам.
- Есть какие-нибудь вести от доктора Уотсона, мистер Холмс? –
спросила Элен после значительной паузы, дождавшись, пока
дворецкий откупорит вино.
- Вчера я получил от него телеграмму, - ответил я, - он
сообщил о том, что в поте лица занимается своими больными, но
готов в любое время приехать сюда, если понадобится срочная
помощь.
- Здесь может понадобиться срочная помощь доктора? –
рассмеялась Элен. – Забавно! Неужели есть основания
беспокоиться за чью-то еще жизнь?
- Скорее уж за чье-то здоровье, - усмехнулся я.
Ее брови скептически изогнулись, но она не посчитала
нужным продолжать тему и принялась за еду. Некоторое время мы
молча ели. Я смотрел на Элен и пытался понять, что у нее на
уме, но она была слишком занята фрикадельками на тарелке,
чтобы обращать внимание на мою персону. Наконец, утолив
первый аппетит, она отложила приборы и откинулась на стуле с
бокалом в руке.
- Скажите, мистер Холмс, - сказала она, - как вам показалось
из разговора со Сьюзен, что она думает о своем будущем? Уж не
надеется ли и в самом деле выйти замуж за мистера Флоя?
- Да, она тешит себя этой надеждой, но, по-моему, не слишком
на нее уповает. Видимо, она уже достаточно долго чувствует
себя обманутой, чтобы, наконец, понять унизительность этого
положения. Однако она слишком влюблена, чтобы сразу
отказаться от всего, что составляет ее скромное счастье.
- Отказ от любви требует особого мужества… Сьюзен еще слишком
молода и неопытна, но с годами оно к ней придет.
- Возможно, и раньше.
- Кто знает? Возможно, и раньше – каждый учится этому в меру
своих способностей и в зависимости от силы внутренних
страстей.
- Согласен с вами. А вы, похоже, понимаете ее?
- Во мне говорит естественное женское сочувствие – жаль
видеть, как девушка губит драгоценные годы своей жизни на
человека, который этого не достоин.
- Она, насколько я смог убедиться, пока не проявлять
Sестественного женского сочувствия” к вам, - заметил я.
- Она находится в сложной ситуации, - пожала плечами Элен. -
Мне лишь непонятно, почему она воспринимает меня как
соперницу. Возможно, стоит когда-нибудь отбросить условности,
нанести ей визит и поговорить по душам не ради оправданий,
конечно, а из человеческого сострадания.
- Может, это и принесет свои плоды. Но дело сильно
осложняется самим Гриффитом Флоем, который ведет себя
настолько нахально, что явный характер этого нахальства не
укладывается у многих в голове и объясняется за счет кого-то
другого – Сьюзен, например, тот факт, что мистер Флой уверяет
ее в своей любви, не переставая делать предложения вам,
объясняет вашим на него дурным влиянием. И я даже нахожу это
естественным – в самом деле, как можно найти какие-то иные
объяснения его наглости, если в “нормальных” случаях люди
пытаются хотя бы скрывать собственную аморальность?
- Помните, когда вы просили меня описать вам Гриффита Флоя, я
указала именно на эту его особенность?
- Да, теперь я наблюдаю ее воочию.
- Жаль, что для большинства окружающих эта наглость не так
очевидна – мне было бы значительно проще отстаивать свою
свободу.
- Да, наверное, - улыбнулся я, - но я уже внес сегодня своего
рода вклад в это дело.
- ?
- Чтобы заставить Сьюзен говорить правду о ее отношениях с
Гриффитом, пришлось между прочим сообщить ей, что вчера по
приезду ее возлюбленный провел несколько часов в Грегори-
Пейдж и лишь потом отправился к ней. Сьюзен очень
расстроилась.
- Могу себе представить! Это было довольно жестоко с вашей
стороны, мистер Холмс.
- Не спорю, но в данном случае цель оправдывает средства. И,
кроме того, я ведь не солгал.
Элен бросила на меня изучающий взгляд и снова принялась за
еду.
- Выходит, мистер Холмс, - сказала она, наконец, - теперь
ваша задача сводится к тому, чтобы найти ту уловку, которую
Гриффит Флой применил для убеждения Сьюзен?
- Ну, это часть того, что я собираюсь сделать… Мне предстоит
еще продумать нашу версию, чтобы представить ее инспектору
Лестрейду во всей красе. Нужно собрать воедино все улики так,
чтобы сделать их доступными для нашей полиции, иначе наши
зарисовки следов и замеры ботинок ничего не дадут; нужно
отметить все замеченные нами неувязки в рассказе Гриффита…
- Какие, например?
- Хотя бы то, что если он ушел из дома сразу после ссоры с
отцом, то есть после вечернего чая, а к Сьюзен он пришел
только в девять, то логично было бы задаться вопросом: где он
провел все время между шестью и девятью часами? Неужели в
“Серебряном быке”? Даже при том, что он явно не прочь
пропустить пару стаканов, этого времени явно многовато… Он
действительно сходил выпить пива, но потом вернулся домой и
ждал отца в беседке, так как знал об условленной встрече. Там
они и выясняли отношения, что, как мы помним, закончилось
плачевно… Что же касается Сьюзен, то я чувствую, что нахожусь
перед самым решением, но не могу пока за него ухватиться, как
будто что-то маячит перед носом, но нет возможности его
поймать.
- Нет, вы только посмотрите на все это, - вдруг воскликнула
]kem, снова берясь за бокал, - все вокруг ломают головы и
терпят его наглость, а мистер Флой наслаждается свободой и
ничуть не беспокоится! Мало того, он использует всех вокруг,
а сам остается в стороне и успевает не только избегать
законного возмездия, но и развлекаться!
- Да, неплохо придумано: две женщины зависят от него и
невольно сталкиваются в некоторых интересах, но у них нет
полной возможности все прояснить.
- Однако он просчитался в одном, и нужно будет сказать об
этом Сьюзен – может, это разорвет порочный круг – я вообще не
собираюсь выходить замуж!
Она пила вино и смотрела на меня, по-видимому, наслаждаясь
произведенным эффектом. В первые несколько мгновений я не
смог сказать ничего – все силы ушли на то, чтобы сохранить
самообладание… Впервые оно далось мне с таким трудом.
- Мне кажется, я понимаю вас, мисс Лайджест, - сказал я в
выдержанно холодном тоне, - и может быть, понимаю даже
больше, чем вам может казаться.
- В самом деле? – улыбнулась она.
- Да, потому что у меня есть теория на этот счет: я считаю,
что есть определенный тип людей, для которых брак не приносит
ничего, кроме разрушений. Для них брак – это прямая угроза
карьере, образу жизни, многолетним привычкам, даже характеру
и многим другим наиважнейшим вещам. Себя я отношу именно к
этому типу людей, и поэтому брак для меня, как и для вас,
неприемлем ни при каких условиях. Попробуйте представить
меня, связанного так называемыми священными узами. Как можно
работать в таком состоянии? Чем вообще можно заниматься?
Возможно, причиной тому моя натура, но это лишь доказывает,
что в этом отношении я неисправим и что моей жене пришлось бы
очень нелегко со мной. Она не стала бы счастливой, и это
легло бы тяжким бременем на мою совесть. Вы понимаете меня,
мисс Лайджест?
- Кажется, понимаю, - лицо Элен стало непроницаемым, как
мрамор.
Она смотрела на меня, и в глубине ее глаз что-то трепетало
и рвалось наружу. Но мое сердце словно окаменело от боли и
злости:
- Скажу даже больше, мисс Лайджест, и, уверен, вы со мной
согласитесь: моя профессия сама по себе не допускает никаких
привязанностей и требует полной отдачи всех душевных и
физических сил. Без этого успех в ней невозможен.
- Весьма строгое правило, - проговорила Элен. – Вы сами
создали его?
- Да, конечно, - улыбнулся я, - но соблюдать его с годами
становится все легче.
Элен сидела напротив, но я заметил, что ее рука комкает
салфетку на коленях.
- Видите ли, - продолжал я, - я уверен, что передо мной
никогда не встанет дилемма жениться или нет, потому что я,
похоже, давно утратил способность испытывать чувства к
женщинам.
- Совсем?
- Ну, не совсем, разумеется. Некоторые женщины вызывают мое
глубокое уважение.
- И с каких пор вы потеряли способность на нежные чувства? –
усмехнулась Элен, теперь уже без всякой боязни глядя мне в
глаза.
- С юности.
- Какое совпадение! Представьте, я тоже, хотя я и в юности не
hlek` головокружительных романов – любовь обошла меня своими
стрелами. Сейчас моя юность далеко позади, и я не могу
вспомнить ни одного увлечения! Если учесть мои глубокие
установки на научную деятельность и мои значительные успехи в
ней, а также то, что любовные страсти обходят меня стороной,
то любому станет ясно, что замужество не входит в мои
жизненные планы.
- Значит, здесь проходит еще одна наша общая черта, мисс
Лайджест!
- Я рада этому!
- И я тоже. Согласитесь, приятно обнаружить такое полное
тождество мнений, когда все остальные вокруг не только не
разделяют ваших убеждений, но и не пытаются всерьез понять
их!
Наши взгляды встретились, и каждый выдержал это, пока было
возможно. Я поймал себя на том, что испытываю горькое
наслаждение в поединке со своей страстью, и слова цеплялись
друг за друга, превращаясь в неуправляемый снежный ком:
- Я всегда утверждал, что любовь – это всего лишь эмоция,
слабость, человеческий эквивалент инстинктов избегания
одиночества и продолжения рода. Слишком много внутренних сил
уходит у влюбленного на то, чтобы поддерживать к себе чувство
другого человека! Слишком сильны ежеминутные эмоции! Вообще,
любовь противоположна ясному рассудку и действует на него
разрушающе.
- И поэтому ее нужно подавлять, если хочешь сохранить
рассудок в целости?
- Да, но для меня, например, в этом нет необходимости – я
ведь уже сказал, что потерял всякую к ней способность.
- О, в этом случае действительно никаких сложностей. Но как
же быть с продолжением рода?
- Продолжение рода – важная человеческая функция, но не
каждый обязан ее выполнять. Одних природа одарила красивым
голосом, других способностями к математике, третьих – этой
пресловутой тягой к продолжению рода, ну а четвертых –
детективным талантом.
- А я всегда полагала, что сущность человека в его
многогранности…
- …но также и в способности выбирать главное и развивать его
в себе, вопреки всему тому, что мешает.
Элен усмехнулась:
- Или тому, кто мешает, не так ли?..
Напрасно я надеялся, что задушил свои чувства – после
обеда мне стало только хуже, и теперь к сердечным мукам
прибавились еще и муки совести. Лежа на диване в своей
комнате и беспрерывно повторяя про себя сказанные нами обоими
слова, я понял, что попросту обидел Элен. Я вел себя, как
последний идиот, я грубо и безапелляционно выдавал какие-то
умозрительные интенции, теша себя иллюзией, будто отстаиваю
свои жизненные принципы! Как глупо и недостойно это должно
было выглядеть!.. И перед кем? Перед женщиной, которую я
люблю, люблю настолько глубоко и страстно, что скажи я хоть
тысячу раз, что это не так, все равно ничего не изменится!
Чего могут стоить моя хваленая сдержанность, мое
самообладание, если я так легко отдался внезапному порыву,
рассердился на то, что этот независимый и гордый человек не
желает раскрывать свою тайну, охраняет ее и готов отвечать
колкостью на колкость?! Она умеет хранить свое достоинство,
умеет ставить наглецов на место, умеет оставаться собой при
k~a{u обстоятельствах. А чего ждал я? Что, когда я вдруг
передумал говорить с ней так, как это сложилось между нами,
она будет как ни в чем не бывало принимать мою показную
независимость, мою холодность и скрытность? Что она будет
преданно смотреть мне в глаза и продолжать ждать, когда я в
очередной раз захочу проявить теплоту к ней? Она проявляла
лишь вполне оправданный и справедливый гнев.
Однако многие произнесенные слова не могли бы обидеть
Элен, если бы она была ко мне совершенно равнодушна, если бы
она боялась потерять всего лишь приятного собеседника, каким
я для нее стал. А это может значить только одно – мои чувства
небезответны!.. Где-то в глубине моего сознания, помимо воли,
помимо моего понимания уже давно теплилась надежда, и мои
глаза давно говорили мне больше, чем хотела Элен … Всемогущий
Боже - и я испортил все сам! Я испугался, когда стал
замечать, что на мою теплоту Элен отвечает своей? Ну,
конечно, - проще думать, что любовь безответна и не бороться
за взаимность! Легче отступить и сказать самому себе, что
любить кого-то – не в твоих правилах, чем признаться, что в
ком-то нуждаешься, от кого-то зависишь! Какое малодушие,
какая трусость – прятать любовь, как нечто недостойное,
вместо того, чтобы дать событиям быть!..
В том, что нужно что-то делать, сомнений не было, но
когда я стал искать выход, меня охватило отчаяние. Я не мог
извиняться, потому что для этого не было объективных причин –
не было произнесено ни одной грубости, ни одной резкости; я
не мог просто оставить все как есть и снова проявлять
заботливость и нежность – это выглядело бы еще большей
наглостью. Оставалось лишь пойти к Элен сейчас же и сказать,
что я люблю ее – это объяснило бы все. Но я не мог поступить
и так, потому что чувствовал, что нужная минута еще не
пришла, что Элен еще не готова и что я сам пока не могу
приложить к своему признанию ту защиту, в которой она
нуждается. Знать столько, сколько знает она, знать больше,
знать всe, знать и быть готовым действовать единственно
верным способом – вот тот миг, когда я смогу предложить этой
женщине свою любовь… Однако просто остаться здесь и позволить
Элен думать обо мне не Бог весть что тоже едва ли было
выходом, и я не мог себе такого позволить.
Кабинет Элен оказался пуст, но не было сомнений, что его
оставили не больше пяти минут назад: бумаги на столе были
разложены для работы, в чернильнице свежие чернила, свечи еще
не успели оплыть, а рядом спички и нож для заточки перьев…
Интересно, есть ли у Элен желание смотреть, как я
мучаюсь? Может быть, это ее забавляет? Сам я твердо знаю, что
это жалкое зрелище, с которым надо покончить как можно
скорее.
Прошло пять минут, но они показались мне вечностью. Я
выкурил трубку, сидя в кресле и вслушиваясь в звуки спящего
дома.
Прошло еще пять минут. Я ждал, и это становилось
невыносимым. Возможно, она забыла, что здесь горят свечи, и
сидит где-нибудь в другой комнате!..
Еще до того, как эта мысль приобрела оконченную форму, я
встал и направился к двери. В единое мгновение Элен на полном
ходу чуть не оказалась в моих объятьях… Она инстинктивно
отшатнулась, резко отвела в сторону горячий кофейник, который
держала, и лишь затем взглянула на меня. Ни один из нас не
мог двигаться дальше – мы стояли почти вплотную в дверном
opnele.
Элен стояла передо мной, и все ее тело воплощало
напряжение, но не оттого, что моя рука, упираясь на край
проема, преграждала ей путь – ее тревожила моя близость, она
чувствовала мое волнение. Однако глаза были до ненормальности
спокойны! В них было отстраненное и немного язвительное
выражение, столь противоположное бушевавшим во мне чувствам.
Это спокойствие было хуже ярости, гнева, возмущения!.. Я
попытался взять кофейник из ее рук, но она отстранилась,
насколько это было возможно, и вопросительно посмотрела на
меня. Она словно наблюдала за спектаклем или демонстрировала
мне свою невозмутимость, заодно намекая, как мало ей это
стoит.
- Позвольте мне пройти, сэр, - произнесла Элен таким тоном,
каким она раздавала в доме указания.
Я убрал руку с ее дороги, но она продолжала стоять
напротив.
- Доброй ночи, мисс Лайджест! – сказал я и пошел прочь.
Итак, эта двусмысленная ситуация достигла своего пика!..
Я запер дверь изнутри и повалился на диван. Мысли
путались в голове, не давая возможности сосредоточиться на
чем-то конкретном.
Невыносимая досада наполняла меня, и я проклинал себя за
ту редкую глупость, в которой так преуспел за один вечер.
Я не смог даже поговорить с ней! Она, поскольку в доме
все уже легли спать, решила сама приготовить себе кофе. Что
может быть естественней? И каково ей было, когда в дверях ее
собственного кабинета на нее налетел я и, вместо того, чтобы
хотя бы извиниться, пожирал ее глазами и довел положение до
того, что она же просила у меня позволения пройти! Конечно,
ее взгляд был странным - это она должна была злиться на меня,
а не я на нее. И за что? За то, что она не пожелала
устраивать перемирие и не встретила меня ласковой улыбкой? А
эта выходка с попыткой взять ее за руку! Какие я имел
основания трогать ее? Решительно никаких. То, что меня влечет
к ней, не является оправданием. Она никогда не давала мне
повода и была бы права, защищаясь от моих нападок!
Я встал и подошел к окну. Ночной парк был освещен только
лунным светом. Этот свет позволял видеть лишь небольшую
площадку у фасада и центральные ворота, а все остальное
вокруг было погружено во мрак. Я вдруг почувствовал, как
душно в комнате, и открыл окно – пахнуло ночной прохладой, а
я встал сбоку, слегка опершись на раму, и с наслаждением
расстегнул воротник.
Стояла абсолютная, почти нереальная тишина, и оттого
шаги внизу на крыльце показались особенно гулкими. Это была
Элен! Я понял это сразу, как только стал различать звук.
Едва слышно скрипнула входная дверь. Элен неторопливо и
размеренно спустилась по ступеням и пошла по аллее вглубь
парка. Через пару минут она замедлила шаг и остановилась на
границе лунного света и совершенно черной тени деревьев. В
один-единственный миг, какой бывает, когда чувствуешь какой-
то высший смысл, когда безошибочно знаешь, что произойдет
дальше, я понял, что она оглянется… Она медленно оглянулась и
с тревогой посмотрела на мои окна. Свет не мог освещать мою
фигуру, и поэтому я спокойно проследил за тем, как она,
засунув руки в карманы и постояв немного, наконец шагнула в
темноту.
Моя подавленность сменилась почти что ликованием. Ей не
a{kn все равно! Она беспокоилась не меньше меня. Она думала о
прошедшем дне, думала обо мне!..
Возможно, этот вечер был не так уж и плох. Во всяком
случае он, несомненно, был полезен нам обоим. Мы помимо воли
говорили на одном языке, мы нашли этот общий язык даже тогда,
когда оба хотели отстраниться! Пытаясь имитировать
равнодушие, мы оба выказали его отсутствие. Она тоже должна
сейчас это понимать…
Итак, я принял решение – теперь я понял, чего хочу и к
чему мне следует стремиться… То, что до этих минут я
противопоставлял свои чувства и свой жизненный склад, теперь
казалось мне просто глупым. Я испытал восторг, представив,
как хорошо Элен могла бы вписаться в мою жизнь. Я уже знал,
что значит быть с ней и не хотел лишаться этого по доброй
воле. Если раньше мне казалось, что брак – это конец моей
карьеры, то теперь я поражался, как мысль о том, что Элен
может помогать мне, не приходила мне в голову. Ведь у Элен
есть все данные для этого! Если же обстоятельства потребуют
от меня изменить мою жизнь, то и к этому я буду готов.
Я попытался отрезвить себя: несмотря на то, что мы
удивительно похожи, что мы дополняем друг друга, несмотря на
то, как хорошо все складывалось в моем воображении,
существовали некоторые препятствия. Захочет ли Элен оставить
свой дом?.. Захочет ли делить со мной мою непредсказуемую,
полную неожиданностей жизнь?.. Чего вообще она ждет от
будущего?.. Не связывает ли семейную жизнь с кучей детей и
субботними пудингами?..
Я думал о многом, но был бесконечно далек от того, чтобы
представить себе истинное положение дел и те препятствия,
которые разделяли нас на самом деле.
19
Вэту ночь я почти не спал. К половине шестого я настолько
измучился, что решил встать с постели и чем-нибудь заняться.
В доме было тихо, настолько тихо, что, открыв окно, я
услышал, как на далекой ферме кричали петухи.
Я оделся, привел себя в порядок и посмотрелся в зеркало.
Признaюсь, это было не лучшее, что я видел в жизни, но все же
способность моего организма приспосабливаться к изменяющимся
условиям помогла мне и на этот раз.
Я придумал небольшой маневр – решил не медля спуститься
вниз и подождать Элен там. В конце концов, не все ли равно,
где проводить эти часы до завтрака?
В доме еще не стирали пыль, а на столике лестничного
пролета не было графина. Слуги, наверное, только поднимались
с постелей.
Я неторопливо прошел по коридору, оставил позади две
лестницы, и мне представился обычный вид холла, но я замер…
Элен уже была там. Она сидела в кресле спиной ко мне и не
могла меня видеть, но зато прекрасно слышала и то, как я
спускался, и как остановился от неожиданности. Прошло
несколько секунд, прежде чем она повернула голову в мою
сторону и чуть улыбнулась. Я подошел к ней и встал напротив.
- Доброе утро, мисс Лайджест, - сказал я.
- Здравствуйте, мистер Холмс, - ответила Элен. – Как спали?
- Вы знаете, скверно. Вечером выпил слишком много кофе, да и
дело не дает мне ни минуты покоя. А вы?
- Почти никак.
Я кивнул и не смог сдержать улыбки. Элен мягко посмотрела
m` меня в ответ, и от этого взгляда мне стало хорошо, тепло и
спокойно. Я сел напротив, принял непринужденную позу и был
готов говорить о чем угодно, только бы она еще раз посмотрела
на меня так.
- Хотите, будем завтракать сейчас тем, что есть? Или вы
подождете?
- Я присоединюсь к вам, если вы будете завтракать, мисс
Лайджест.
- Тогда я предлагаю выпить соку и пока никого не беспокоить,
- в ее промелькнуло злорадство. - Хотя, если говорить честно,
я думала, что у вас с самого утра будет хороший аппетит,
мистер Холмс – насколько я помню, за обедом вы почти ничего
не ели.
- Да, довольно часто я не обедаю вообще.
- Нет аппетита? В чем причина?
- Ну, иногда появляется нечто более важное, чем еда.
- А может быть, вам не хватает естественных стимуляторов
аппетита? Прогулок, например. Не тех, что вы предпринимаете,
когда ходите по деревне и решаете свои дела, а настоящих –
без всякой видимой причины.
- Таких, как те, что вы делаете в парке по вечерам? – мое
лицо выражало ангельскую невинность.
- Да, что-то в этом роде. Вчера, кстати, это было особенно
приятно.
- Охотно верю. Вам хватило этого для аппетита или вы и сейчас
собираетесь повторить свой маршрут? Еще так рано, а вы здесь…
Ее глаза блеснули из-под роскошных ресниц, и я решил, что
в игре, которую она затеяла, мне все же не стоит слишком
рисковать и самому вынимать кирпичи из фундамента наших с ней
отношений.
- Вы спрашиваете меня, что я делаю так рано в своем холле,
мистер Холмс? –спросила она. - А сами вы что здесь делаете,
позвольте узнать?
- Я спустился пожелать вам доброго утра, вот и все, - ответил
я, улыбаясь.
- В такой час?
- Да, и я не ошибся, ведь правда?
- В чем?
- Вы уже здесь…
- Вас не подвело ваше профессиональное чутье, мистер Холмс, -
заметила Элен, едва сдерживая улыбку.
- В этом случае я меньше всего полагался на него.
Она спокойно встретила мой взгляд, когда я прямо посмотрел
на нее после этих слов.
- Что и говорить, вам неплохо удается желать мне и доброго
утра, и доброй ночи тоже, - сказала она, испытующе глядя на
меня.
Я оставил этот намек без ответа, продолжая с улыбкой
смотреть на нее. Элен, несомненно, тоже оценила забавную
сторону происходящего – в ее глазах заиграли азартные искры.
- Я сейчас принесу сок, - сказала она и удалилась в кухню, но
я заметил, что она широко улыбается и именно поэтому
поспешила отвернуться.
Через несколько минут мы пили сок. Я, подыгрывая Элен,
предложил прогулку для аппетита, и она, подыгрывая мне, сразу
согласилась.
…Она увела меня в какое-то неизвестное мне прежде место
за парком, заросшее пышным высоким кустарником и ветвистыми
деревьями, которые были настолько густыми, что солнечный свет
opnahp`kq до низу лишь тонкими случайными лучами. Это можно
было бы назвать совершенно дикой рощей, если бы не слишком
отчетливые тропинки, которые, похоже, специально
обрабатывались. Здесь было тихо и прохладно. Тенистые
дорожки, трава и цветы были покрыты свежей росой, которая
почти не испарялась. Элен уверенно вела меня по лабиринтам
естественных аллей и беспрестанно говорила то о том, как
нужно разбивать сады и парки, чтобы они были удобными и
красивыми, то об особенностях нашего климата, позволяющего
легко выращивать некоторые редкие растения. Вскоре она
перешла на рассуждения о природе вообще и в нескольких
пространных монологах выказала широкую осведомленность в
ботанике, зоологии и растениеводстве. Я не был слишком
удивлен – она была способна во всем, что касалось жизни и
красоты, но я невольно радовался, как радовался всякий раз,
когда находил все новые связующие нас нити.
- …о да, мисс Лайджест, мне в университете отводили даже
отдельный день на занятия в химической лаборатории, потому
что общих практикумов мне катастрофически не хватало.
- Расскажите об этом, - оживилась Элен. Из-за необычности
нашей прогулки она была без шляпы и перчаток, и только
заворачивалась в шаль, держась за мой локоть.
- Вам это будет интересно?
- Вы же знаете, что да. Я всегда слушаю ваши рассказы с
глубоким вниманием.
- Что ж, хорошо, но тут, собственно, мало что рассказывать.
- И все же.
- Я страстно увлекался химией. Я и сейчас ею увлекаюсь, но
тогда у меня было больше времени. Я имел отдельную программу…
- …запирались по ночам в лаборатории, - продолжила Элен с
улыбкой.
- И это тоже. Вообще, я не любил принимать на веру то, что
утверждалось лекторами, и все проверял собственноручно.
Теперь, правда, во мне оседает мудрость, и я, наконец, дошел
до того, чтобы опираться на чужой опыт.
- А теперь как вы используете свои знания?
- Для личного удовольствия: ставлю опыты дома и
совершенствуюсь, а также порядком мучаю Уотсона запахом
испарений.
Элен рассмеялась:
- Сомневаюсь, что последнее доставляет вам удовольствие.
- Почему же, - улыбнулся я, - даже очень доставляет. Вы не
представляете, как приятно иногда подискутировать с Уотсоном
о пользе химических опытов в домашних условиях.
- Это уже удовольствие иного рода – вы упиваетесь своим
умением спорить.
- Возможно, но ничего не могу с собой поделать.
- Скорее не хотите.
- Тоже возможно.
- Так что насчет применения химии?
- Если серьезно, то в последнее время я пытаюсь направить
химию в русло криминалистики.
- И каковы успехи?
- По крайней мере, я могу сказать, что реализовал все
задуманное. У меня уже достаточно материала для научной
монографии, и в скором времени я планирую ею заняться.
- Хорошо. А теперь расскажите, что у вас с биологией.
- О, мисс Лайджест! Если бы не ваше дело, я вооружился бы
сачком, банками и булавками и не гулял бы просто так по таким
великолепным рощам, как эта.
- С вашей дотошностью вы, наверное, истребили много флоры и
фауны на территории университета. Признайтесь, мистер Холмс!
- Признаюсь. В свое время я собрал вполне приличные коллекции
растений и насекомых.
- А я долго разрывалась между ботаникой и филологией. Я была
совершенно неутомима, когда нужно было собирать растения,
сушить их, идентифицировать, составлять описания – сущее
удовольствие!
- Однако в итоге вы выбрали филологию и полиграфию.
- Да, невозможно хорошо делать сразу два таких серьезных дела
– пришлось выбирать.
- Не жалеете?
- О выборе? Ни в коем случае! Меня угнетает лишь мысль о том,
что я не успею сделать все, что хочу. А еще заполучить
желаемое наследство старины зачастую бывает труднее, чем
найти какое-нибудь редкое растение.
- Извините мне мою меркантильность, но вы не пробовали
оценить свою коллекцию?
- Пробовала, и не раз. Цифры колеблются около ста тысяч
фунтов. Кстати, потенциальных покупателей у меня очень много.
Но я никогда по доброй воле не расстанусь со своими
сокровищами, даже если мое состояние вдруг превратится в
прах… Но я предлагаю на время прекратить наши высоконаучные
беседы – сейчас я вам кое-что покажу.
Впереди был подъем в несколько ярдов, и мы взошли на него.
Роща осталась позади, а перед нами был спуск с другой такой
же роще.
- Спуститесь там, мистер Холмс, и встретьте меня внизу.
- Хорошо, только будьте осторожны.
Я пошел в другую сторону, нашел спуск и сошел вниз. Стоя у
подножия, я махнул Элен рукой. Она крикнула, что спускается,
и быстрым шагом пошла вниз. Там, где пригорок становился
круче, ей пришлось почти бежать, чтобы не поскользнуться.
Я поймал ее в объятья. Несколько мгновений мои руки
сжимали ее талию, лишь одно мгновение я чувствовал ее
учащенное дыхание, какую-то долю мига я видел ее приоткрытые
губы совсем близко – она тут же отошла от меня и села на
камень.
- Здесь чудесно, правда? – спросила она, все еще учащенно
дыша.
Я огляделся.
- Просто удивительно!.. Господи! Неужели здесь нет даже
тропинок? Мне казалось, человеческая настырность уже не
оставила ни одного дикого уголка в природе, - ответил я.
- Эти рощи не пользуются популярностью: крупных животных
здесь нет, особых ягодных мест – тоже. Так что перед вами
почти райский уголок, мистер Холмс!
Элен поднялась с камня, поправила платье и посмотрела на
меня.
- Ну что, наши усилия стоили того, чтобы оказаться здесь? –
спросила она.
- О да! Чтобы оказаться с вами на лоне дикой природы стоило
предпринять и не такие усилия, - вкрадчиво заметил я.
Элен улыбнулась:
- Останемся здесь или желаете двинуться еще дальше?
- Этого, пожалуй, достаточно – давайте посидим здесь. Я
боюсь, вы уже сильно промочили ноги росой.
Элен вдруг подошла ко мне и нежно дотронулась до моей
руки.
- Спасибо вам, мистер Холмс, - тихо сказала она, глядя на
lem своим глубоким синим взглядом, - спасибо вам! Еще ни
один человек на свете не заботился обо мне так, как
заботитесь вы. С вами я чувствую себя защищенной и сильной,
как никогда! Вы потрясающий человек, мистер Холмс, а ваша
помощь и поддержка – это самое ценное, что у меня есть!..
Молчите ради Бога и дайте мне закончить то, что я давно
должна была сказать вам.
Она на секунду умолкла, а потом продолжала со все
нарастающим волнением, тщательно подбирая слова:
- Я знаю, что кажусь сдержанной, но поверьте, мистер Холмс, я
просто не всегда могу выразить словами то, что чувствую. Я
преклоняюсь перед вашим талантом и вашим умом, но не меньше –
перед вашей душой. Все, что вы говорите и делаете, приносит
мне необычайное облегчение и душевный покой. Я давно не
чувствовала такой полноты жизни, полноты ощущений и мыслей,
как чувствую в эти недели вашего пребывания здесь. Вы не
просто расследуете дело, мистер Холмс – видит Бог, с каждым
днем вы изменяете меня саму и…
Она умолкла и продолжала смотреть на меня, держа за руку
так, словно боялась, что я могу оттолкнуть ее, и в глазах ее
была тупая боль, а не благодарность, о которой она говорила.
Меня мгновенно бросило в жар от ее слов. Еще никогда,
кажется, я не был так близок к разгадке, как сейчас, и
никогда не ощущал такой гаммы противоречивых чувств… Я даже
не сразу нашелся, что сказать в ответ, и несколько мгновений
просто смотрел на Элен. Какого черта я не сказал, что люблю
ее? Что опять встало непреодолимым препятствием в горле? –
Возможно, эти неотвязные сомнения о мотивах ее поведения,
мысли о том, что, может быть, глубокая симпатия и
благодарность – это единственное, что она чувствует ко мне, и
что мое признание лишь смутит и отдалит ее.
- Мисс Лайджест, - сказал я, наконец, - мне очень приятно,
что вы так высоко цените меня, но мои заслуги перед вами не
настолько велики: за все время моего пребывания в вашем доме
я только и смог, что поддержать вас, а дело, между тем, стоит
на месте.
- Вы умаляете свои достижения.
- Мне так не кажется. Но я вам очень благодарен за теплоту, с
которой вы ко мне относитесь. Вы, мисс Лайджест, единственная
женщина на свете, чье отношение мне не безразлично, далеко не
безразлично…
Мы стояли совсем близко друг к другу, и я тоже взял Элен
за руку. Утренняя прохлада, запах сырой земли и листьев,
ранний час и почти звенящая тишина вокруг – все это создавало
атмосферу нереальности, словно отрывало нас от наших дел,
домов, проблем.
- У вас холодные пальцы, мисс Лайджест, - сказал я, - я буду
чувствовать себя ужасно, если по моей вине вы заболеете после
нашей прогулки. Давайте вернемся и выпьем горячего кофе.
- Я не отказалась бы даже от рюмки хорошего коньяку, -
ответила Элен с улыбкой. – Видите, как быстро я теперь даю
сбои: еще несколько лет назад я гуляла здесь часами и
чувствовала себя бодрой и здоровой. Время, казалось,
останавливалось, когда я сидела тут. А сейчас я продрогла и
недалека от того, чтобы пить коньяк по утрам…
Меня словно окатили холодной водой.
- Что вы сказали? – вскричал я, хватая Элен за плечи.
Она широко раскрыла глаза.
- Что я сказала? Сказала, что скоро, наверное, начну пить
коньяк по утрам.
- Нет, что вы до этого сказали? – не унимался я, пораженный
своим озарением.
- До этого я говорила, как хорошо было гулять здесь раньше,
когда во мне было больше сил и здоровья…
- …И время останавливалось… - пробормотал я.
- Может быть, вы объясните, что происходит, мистер Холмс?
- Ради всего святого, ответьте мне, мисс Лайджест - Гриффит
из своей поездки, что была перед убийством, привез вам
подарок? Он привез вам что-нибудь?
- Погодите… Да, вообще-то привез. Это был медальон, очень
красивый медальон с изумрудами и бриллиантами, но я не
приняла его. А что?
- Почему вы раньше не сказали мне?
- Вы не спрашивали, а я почти забыла об этом…
- О господи, мисс Лайджест! Это ведь был не просто медальон?
Он открывался, и внутри… Внутри были часы, не так ли?
- Да, были. Откуда вы об этом знаете? Объясните, наконец, что
происходит!
- Обязательно, но по пути домой…Скорее, мисс Лайджест, нам
надо спешить! Господи, какой же я идиот! Как я мог не видеть
всего этого раньше?!
Элен едва поспевала за мной, когда я с необычайной
резвостью взбегал вверх по склону. Ну конечно, все было так,
как сказала Сьюзен! Гриффит Флой воспользовался первым, что
оказалось у него под рукой, и обманул всех. Всех, но не меня!
Лучше прозреть поздно, чем никогда!
- Все дело в этом медальоне, который вы не приняли в подарок
и который Гриффит Флой затем подарил Сьюзен Симпсон, - сказал
я Элен, когда она уже не могла бежать за мной и, держа меня
под руку, требовала спокойного шага и объяснений.
- Все замечательно сходится! Сьюзен показала мне медальон, но
вы ничего не говорили о нем, и я не смог сразу сопоставить
факты, но теперь все ясно как день! Гриффит Флой привез
подарок для вас (поэтому он был так роскошен и сразу бросался
в глаза на шее простой деревенской девушки), но вы, конечно,
не приняли его. Что же делает Гриффит? Очевидней всего, он
просто кладет медальон в карман и забывает о нем до поры до
времени! Не помните случайно, в каком пиджаке он был
десятого?
- В том же, что и накануне.
- Вот видите! Эта вещица случайно оказалась с ним, когда
погиб его отец и когда срочно нужно было придумывать себе
алиби. Заставить вас ничего не видеть и не слышать в течение
некоторого времени было для него проще простого, но ему нужны
были спасительных полтора часа. И тут ему в голову приходит
почти исключительная по своей дерзости мысль – медальон в
кармане из безделушки превращается в оружие! Дом Сьюзен
находится неподалеку, девушка, к его счастью, оказывается в
саду, и ему с его подарком ничего не стоит убедить ее в том,
который сейчас час…
- И Сьюзен таким образом давала ему алиби, сама того не зная!
Ну конечно – с нею постоянно были часы!
- Именно так, - согласился я и продолжал. – Конечно, Гриффит
не мог быть уверенным, что Сьюзен не посмотрит на часы за
минуту до его прихода, но игра стоила свеч. С помощью
ласковых обещаний и вина, он окончательно ввел девушку в
заблуждение. Когда она уснула, он перевел часы назад, чтобы
на каком-нибудь допросе, если дело дойдет до этого, не всплыл
наводящий на некоторые мысли факт, что “эти часы, кстати,
немного отставали в первый же день”.
- И все же эта идея с часами выглядит чересчур рискованно и
фантастично! – заметила Элен.
- Но я уверен в ней так же, как в том, что иду сейчас рядом с
вами! – ответил я. – Удивительно просто, как я мог не
додуматься сразу! – Фантастические идеи никогда нельзя
сбрасывать со счетов только потому, что они не вписываются в
наши представления об обыденных вещах! Наше практичное
мышление попросту отфильтровывает их вместо того, чтобы
приглядеться к ним получше и, возможно, отыскать искомый
ключ!.. Кроме того, все косвенные обстоятельства были против
вас, мисс Лайджест, и это сильно укрепило поначалу несколько
шаткое алиби Флоя: мистер Лайджест не скрывал, что отправил
вас с запиской в Голдентрил, кто-то видел вас идущей по
дороге за считанные минуты до убийства, и уж чего-чего, а
слухов о ваших весьма неровных отношениях с Флоями ходило
достаточно по всей округе. Я уже не говорю о кровавой
картине, которая представилась взорам очевидцев: кровь, нож…
Видевшие вас тогда, уже не смогли и мысли допустить о вашей
невиновности. В итоге ваш мотив для обывателей и полиции
выглядел куда более убедительно, чем спонтанная ярость нашего
неуравновешенного друга.
- Простите меня, мистер Холмс, но я не понимаю, чему вы так
радуетесь, - сказала моя Deesse Raison, - вы и раньше делали
открытия, но это не помогло и инспектора не впечатлило.
Почему сейчас что-то должно быть иначе? Мне кажется Лестрейда
может встряхнуть лишь записка самого Гриффита Флоя с
самоличным признанием вины.
- Инспектор может не верить в дедукцию, но с фактами он
обязан считаться. Если все это правильно преподнести, то, я
уверен, удастся получить нужный эффект!
- Так вы поэтому так спешите? Не терпится взяться за работу?
Если наш с вами бег – все еще меры, предпринимаемые для
аппетита, то с меня достаточно.
- Не преувеличивайте, мисс Лайджест, мы просто идем быстрым
шагом. Но в том, что касается дела, вы правы – все это
слишком затянулось, и я хочу порасспросить кое-кого сразу
после завтрака.
- Надеюсь, наш завтрак нас уже ожидает. Вы успели
проголодаться?
- О да! – улыбнулся я. – Скудный обед все же дает о себе
знать!
Она улыбнулась мне улыбкой заговорщицы.
Мы подошли к дому и поднялись по лестнице, и Элен
продолжала держать меня под руку. Мы оба были несколько
взволнованы ранней прогулкой и внезапным открытием и поэтому
живо обсуждали разные мелочи, приходившие на ум в связи с
делом.
Очевидно, выражение наших с Элен лиц слишком явно
переменилось, когда мы вошли в холл и увидели сидящих там
Гриффита Флоя и Уотсона. Они, видимо, уже успели
познакомиться и потому о чем-то оживленно говорили.
- Доброе утро, мистер Холмс, - Флой прервал повисшую в
воздухе паузу и, поднимаясь нам навстречу, добавил, -
счастлив видеть вас, моя дорогая. Вы, я вижу, не ждали меня.
- Если бы вы потрудились заранее сообщить о визите, я
назначила бы удобное для нас обоих время, - холодно ответила
Элен, - и извольте называть меня по имени.
- Это выше моих сил, моя дорогая, - последовал ответ.
Элен тут же отвернулась от него, скрывая раздражение:
- Доброе утро, доктор! Вы приехали самым ранним поездом, как
я понимаю?
- Да, - ответил Уотсон, пожимая нам руки, - но поверьте, мисс
Лайджест, я в силу обстоятельств не смог предупредить вас о
столь раннем своем появлении в Грегори-Пейдж, и мне жаль,
если я причиняю неудобства.
Элен приветливо улыбнулась:
- Вы не причиняете никаких неудобств, доктор, тем более, что
мы с мистером Холмсом решили прогуляться ранним утром. Как
ваши пациенты?
- Пока нет ничего срочного, и поэтому я свободен. Я и сам,
наверное, приехал бы на днях, чтобы быть полезным, чем смогу,
но тут пришла телеграмма от Холмса…
- Вы просили доктора приехать, мистер Холмс? – спросила меня
Элен несколько удивленно.
- Да, - ответил я, - вы, Уотсон, можете мне пригодиться в
очень скором времени.
- А как продвигается дело?
- Отлично. Мы с мисс Лайджест сделали кое-какие открытия,
которые существенно ускорят дальнейшее расследование.
Я посмотрел на Флоя, полагая, что он внимательно слушает,
но он стоял, опустив руки в карманы брюк и, казалось, не
слышал нашего разговора – его взгляд изучал Элен, он
задумчиво улыбался.
- Завтрак готов, миледи, - раздался за спиной голос
Келистона. – Прикажете подавать?
- Подавайте через десять минут, Келистон. Мы с мистером
Холмсом сильно проголодались, а доктор Уотсон, я уверена,
выпьет вместе с нами кофе, не так ли доктор?
- С удовольствием, мисс Лайджест, - радостно согласился он, -
это было бы кстати после дороги.
- Вот и хорошо. У вас есть десять минут, чтобы отнести багаж
и приготовиться, - Элен повернулась к Флою. – А я за эти
десять минут успею разрешить проблему, которая привела
мистера Флоя ко мне в столь ранний час. Можете идти,
Келистон.
- Погодите, Келистон! - сказал сэр Гриффит и обезоруживающе
улыбнулся всем нам. – Элен имеет обыкновение недооценивать
важность наших дел – боюсь, десяти минут нам не хватит. А
большее время оторвало бы вас от завтрака, дорогая, чего я не
могу допустить. Принесите кофе и для меня тоже. Я выпью его
вместе с вами, господа.
Дворецкий удалился, и скоро мы все сидели в столовой.
Гриффит Флой пил свой кофе как ни в чем не бывало, ел
печенье и много говорил, размахивая чашкой. Элен сама
подливала всем кофе из кофейника и поддерживала общую беседу
с той непринужденностью, на какую только была способна.
Гриффит много шутил, но даже когда он улыбался, я замечал
в его глазах недобрый огонь. Он говорил с нами, держался в
своей обычной несколько развязной манере, и каждую секунду
Элен была под его контролем. Но он не просто смотрел на нее,
даже не пытаясь скрывать своих желаний, - он властвовал! И
эта власть была настолько сильна, что ему не нужно было ее
открыто демонстрировать – каждый его жест, каждый взгляд
говорили об этом…
Наконец на столе остался только кофейник и пепельницы, а
мы расположились вне стола на креслах и стульях.
- Ну так что, мистер Холмс, - сказал Гриффит Флой, вытягивая
ноги в своем кресле, - как скоро мисс Лайджест станет
свободной от обвинений?
- Теперь уже очень скоро, - ответил я, вынимая трубку изо
рта. – Все движется к развязке довольно стремительно.
- Вы не просветите нас относительно этого? Ах да, это ваше
правило о неразглашении материалов по ходу следствия! Но в
любом случае я рад, что дело движется вперед.
- Думаю, никто не может быть рад этому больше, чем мисс
Лайджест, - заметил я. – Я прав, мисс Лайджест?
- Я не знаю. Моя жизнь так стремительно изменилась за
последние недели, что я с трудом вспоминаю свои ощущения от
предыдущей жизни. Это обвинение стало почти что стилем моего
существования.
Гриффит вдруг потянулся через столик и положил свою руку
на руку Элен.
- Наша жизнь изменится еще больше, когда обвинение будет
снято, - сказал он, посмотрев на нее своим пронизывающим
взглядом.
Уотсон вопросительно посмотрел на меня. Элен встала с
кресла и подошла к окну. Гриффит снова откинулся в кресле и
выдохнул сигаретный дым.
Когда я раскланялся со всеми и поехал по делам
расследования, Уотсон собирался на прогулку, а Элен удалилась
в свой кабинет вместе с мистером Флоем. По пути из своей
комнаты я слышал, как он громко смеялся, но голоса Элен
слышно не было.
